Сандуновские бани

Часть 5

Приехали. Узлы развязали. Мебель расставили. Гвоздики вбили. Устроились. Николай Сандунов и правда, что не Шиллер, но Шиллера переводил, а для братца всякую ерунду пописывал. Но Сила Николаевич, давний любимец публики, даже в пустяковых драмах умел быть столь забавен, что недостатки текста с лихвой окупались его повадками, интонациями, жестами столь красноречивыми, что иногда и слов не требовалось - все уже ясно! Елизавета Семеновна не отставала от мужа, скоро сделавшись любима москвичам, которые о ней рассказывали:

- Тихоня! Бывало, выберет уголок, где потемнее, забьется туда, словно мышка, и сидит притаившись весь вечер, слова от нее не слыхивать. Зато уж на сцене... о-о-о!

Елизавета Семеновна обладала дивным меццо-сопрано, но с оперной сцены легко переходила на подмостки драматические, подыгрывала мужу в комедиях, не страшил ась исполнять даже трагические роли. Наконец, не все знали, что Сандунова, утаиваясь от славы, сама сочиняла песни. Новый век открывался для них правлением Александра I, внука Екатерины, а он всю московскую частную сцену повелел считать «императорской».

- Отчего уехали - к тому и приехали, - огорчился было Сандунов, но тут же смеялся. - Ладно! Пока до нас из Петербурга доберутся с указом, мы туг свое споем и спляшем...

Москва носила Лизу на руках после того, как услышала от нее новую песню:

Чернобровый, черноглазый,
Молодец удалой,
Вложил мысли в мое сердце,
Зажег ретивое!

После нее эту песню запела вся Россия: «Мерзляков дал душу словам, Кашин - музыке, а Сандунова - голосу». Но вот мы раскрываем известный «Дневник чиновника» Степана Жихарева на осени 1806 года, встретив там роковую отметку: «Дедушка рассказывал, что у Сандуновых между собою начинает быть неладно под предлогом обоюдной неверности, но что настоящая причина ссоры заключается в том, что муж, выстроив на общий капитал бани, записал их на свое имя ... Любопытно знать, чем все это кончится; а ведь они женились по страстной любви! Неужто же Карамзин сказал правду, что

Сердца любовников смыкает
Не в цепь, а тонкий волосок…

Житейски умная, проворная, как ребенок, по-женски обаятельная, Лизанька Сандунова не знала, как отбиться от сонма поклонников, а Сила Сандунов, сам окруженный поклонницами, ревновал ее со всей страстью «кавказского человека». Чужая семья - потемки, и нам сейчас не дано рассудить, кто там был прав, а кто виноват, но разлад в супружестве начался, и кончился он тем, что избитая мужем Елизавета Семеновна сказала ему:

- Вот так и кончается великая любовь, о которой, дай бог, еще не раз вспомнят потомки, а вспомнив, заплачут...